Logo

Полюби меня такой!

Синие волосы, яркий фейс-арт, друзья в виртуальном мире. Дина, которая всегда старалась быть хорошей матерью, потеряла контакт с дочерью. Они перестали друг друга слышать. Девушка полностью «закрылась» от мамы. Как Дине удалось принять своего ребёнка и восстановить с ней отношения?

«Я сгорала от стыда, дочка закрывалась»

– Моей дочке Айгуль 13 лет. Мне казалось, что я её «потеряла». Между нами возник разрыв, мы не слышали друг друга. Она рисовала страшные рисунки в тёмных тонах, оружие, кровь, кишки, показывала мне, я критиковала и возмущалась. Она окончила художественную школу, хорошо рисует, любит аниме. Но меня пугало то, что именно она изображала. У неё не было друзей, только виртуальные. Она постоянно «зависала» в телефоне и компьютере. Даже ела не с со всеми за столом, а одна на кровати, – тихо говорит Дина. – А ещё она ревновала меня к старшему сыну, говорила, что я его люблю больше. А он просто мягче и послушнее, с ним легче договориться.

Дина привыкла говорить тихо, она живёт в двухкомнатной квартире со старенькой бабушкой, пожилой мамой и двумя детьми-подростками. У отца детей другая семья, они не общаются. Даже поговорить по телефону – негде. На балконе – соседи услышат. На улице – холодно. Чтобы поговорить со мной, Дина пришла в Социальный центр SOS Казань. Самое безопасное место.

– Дочка часто выводила меня из себя. Помню, как она впервые мне сказала «ненавижу», острые слова стали повторяться всё чаще и чаще. Она, не стесняясь посторонних людей, могла при них меня оскорбить. Я сгорала от стыда, дочка всё больше от меня закрывалась, – вспоминает Дина. – Я постоянно на неё срывалась. В доме были крики, скандалы. Я обвиняла её. Она спрашивала: «Я плохая, я урод?». Я не знала, что мне делать.

Всё началось, когда Айгуль училась в 5 классе в престижной казанской гимназии. Все девочки носили школьную форму, надевали платки, вели себя скромно и прилежно. Айгуль не понимала, почему она должна одеваться, как все. Однажды она пришла в школу в полосатых гольфах, учительница молча сходила в магазин и купила ей колготки. Протянула со словами «надевай». Айгуль послушалась и надела.

– Этой учительнице удавалось «сдерживать» дочь, найти к ней подход, – объясняет Дина.

Но в 6 классе появилась новая учительница, которая уже не могла справиться с девочкой. Айгуль начала носить короткие шорты, красила волосы в синий цвет, делала длинные стрелки на глазах, наносила яркие рисунки на лице. А ещё стала употреблять ненормативную лексику, обзывать одноклассников. Родители этих детей начали жаловаться на девочку, говорили, что Дина плохо воспитала дочь.

Однажды Айгуль повесила в школьном чате аватарку с неприличной картинкой. Директор вызвала маму к себе в кабинет и попросила перевести дочь в другую школу.

Дина сказала дочке, что надо убрать картинку. Айгуль спросила: «А зачем? Что в этом такого?». Мама пыталась объяснить, что так нельзя, есть определенные правила. Но всё закончилось тем, что дочка заблокировала её в мессенджере со словами «не нравится – не смотри».

Неправильный ребёнок

Дину растила бабушка. Мама работала на заводе и возвращалась домой поздно. Девочку воспитывали в строгости и послушании. Дина подчинялась правилам, бабушка ограничивала её в прогулках, контролировала, чтобы не приходила домой поздно, смотрела, чтобы она не «водилась» с плохими ребятами. Девочка одевалась, как положено, не выделяясь среди остальных. Поступила в институт, отучилась на юриста, но ни дня не работала по профессии. Встретила мужчину, очень хотела быть хорошей женой и матерью. Но с мужем отношения не сложились, они разошлись. Дина осталась одна с двумя детьми. Сын был «удобным» и правильным ребёнком. А с Айгуль с самого детства было сложно – она часто болела, требовала к себе много внимания, постоянно дралась с братом. А ещё у неё на всё была своя точка зрения.

– Я говорю «чёрное», она говорит «белое». Когда сталкивалась с её категоричностью и упрямством, я выходила из себя. Меня воспитывали в строгости – «шаг влево, шаг вправо». Других моделей воспитания я не знала и вела себя с детьми так же. В какой-то момент я стала себя чувствовать настоящим монстром, – делится Дина. – А мне хотелось заботиться, любить, холить и лелеять. Но дочь делала неприемлемые для меня вещи, я не знала, как её такую принять.

Дина задавала себе вопрос: «Почему я правильная, а мой ребёнок неправильный?».

«Динка, обними!»

В новой школе Айгуль тоже не «прижилась». Родители других детей осуждали внешний вид девочки. «Почему ей можно, а нам нельзя?” – начнут думать наши дети, – рассуждали родители и старались «огородить» своих детей от свободолюбивой и яркой девочки. Родители говорили, что Дина не следит за своим ребёнком и её нужно лишить родительских прав. Дина была в отчаянии, когда школьный психолог посоветовала ей обратиться за помощью в Социальный центр SOS Казань.

– Я никогда раньше не общалась с психологом. Я думала это как к прийти к врачу. Приходишь, тебе дают рецепт, ты лечишься и выздоравливаешь. Я надеялась, что мы придем, поработаем со специалистом, нам дадут советы и наша жизнь изменится. Но оказалось, что это длительная и кропотливая работа не только над отношениями с ребёнком, но и над самим собой, – рассказывает Дина. – Сначала я просто не понимала, что я там делаю, но дочке нравилось и мы ходили. А потом я поняла, что раньше я смотрела прямо, а тут мне предлагают «посмотри направо, посмотри налево». Психолог постоянно крутит меня, то в одну сторону, то в другую. Я поняла, что всю жизнь я жила, боясь того, что скажут другие. Но не понимала, что я хочу сама. Просто делала то, что от меня ждут. Поэтому мне так сложно было принять, что дочка делает то, что хочет.

Дина поняла, что причина протестного поведения дочери кроется глубже, чем она думала. Сначала мама с дочкой не могли ходить на совместные занятия, Айгуль не готова была «раскрываться», когда рядом находилась мама. Но со временем начала выстраиваться совместная психологическая работа. Дина с Айгуль начали вместе рисовать, обсуждать те или проблемы, даже однажды сделали куклы из тряпочек, бантиков и ленточек и придумали им имена. Начали посещать совместные мероприятия, недавно, например, научились готовить татарские «треугольники». Но главное, мама с дочкой почувствовали в Социальном центре SOS Казань, что тут их принимают такими, какие они есть. Что здесь можно довериться, здесь не осуждают.

Отношения между Диной и Айгуль начали улучшаться. Дочка стала называть маму «ма» или «Динка». Иногда она протягивает маме руку и просит её «погладить» или обнять. А потом говорит: «у тебя руки грубые». Или: «почеши», а потом: «всё, хватит».

Мостик между мамой и дочкой

По словам психолога Социального центра SOS Казань Алии Ахтямовой, в данный момент семья уже находится на пути выхода из трудной жизненной ситуации. Специалисты помогают наладить коммуникацию в семье, «чтобы взаимодействие было искренним и прямым, и мама с дочкой могли экологично выражать свои чувства и выстраивать комфортные границы внутри семьи».

– Наши проблемы с дочкой заставили меня очнуться, я начала меняться. И теперь я жду момента, когда мы сможем обняться и попросить друг у друга прощения. Я верю, что такой момент обязательно наступит, – делится Дина.

Айгуль стала приходить к маме на кухню, когда она что-то готовит, чтобы вместе провести время. Сейчас девочка перешла на домашнее обучение и стала лучше понимать учебные предметы. Она больше не садится в уголок, чтобы закрыться и спрятаться, а слушает учителя.

– Когда мы сталкиваемся с такой проблемой в семье как сложные, конфликтные детско-родительские отношения, в первую очередь, передо мной как специалистом стоит задача посмотреть, что за этим стоит и какие нарушения в семейной системе к этому привели. И так как все семьи и их истории уникальны, причины трудностей тоже могут быть очень разнообразными и комплексными, – объясняет Алия Ахтямова. – Как правило проблема сигнализирует о каких-либо сложностях в целом в семье, это может быть кризисная ситуация (болезни, утраты, переезды и т.д.), межпоколенческая история, когда те или иные механизмы передаются из поколения в поколение («меня родители били и ничего»), нормативные кризисы (подростковый возраст, рождение второго ребенка в семье), отсутствие здоровых границ и коммуникации внутри семьи.

В дальнейшем, по словам психолога, помощь специалистов строится на том, «какое понимание проблемы мы имеем. Помогая найти необходимые ресурсы для преодоления кризисной ситуации, развивая необходимые коммуникативные навыки и родительские компетенции, через работу с установками, обидами, сложными эмоциональными переживаниями, мы находим новые способы выстраивания взаимодействия в семье. Для этого специалисты проводят индивидуальные и семейные консультации, приглашают семью на групповые мероприятия, подключают ресурсную сеть партнеров и т.д.».

– Между нами начал выстраиваться мостик. Мы стали лучше друг друга слышать и понимать. У меня появились мысли: «да, у неё есть свои особенности, но она такая, какая есть», – говорит Дина. – Мне теперь хочется её огородить, уберечь и сказать: «моё, никому не дам в обиду». Я больше не хочу ее обвинять, навешивать на неё ярлыки, я хочу её видеть и слышать. У меня с мамой сложные отношения, я хочу, чтобы в моей семье все было иначе. Чтобы между мной и детьми была близость. Для меня это очень важно.

***

Голос мамы — это первое, что мы слышим с рождения. Он учит нас первым словам, направляет нас, поддерживает и предостерегает от ошибок.

Сегодня в России более 30 000 детей живут в интернатных учреждениях и лишены возможности слышать ласковый голос мамы. Около 70% из них — социальные сироты, у которых есть родители, но они были разлучены из-за тяжелых жизненных обстоятельств.

Мы запустили социальную кампанию «Голос мамы», чтобы поддержать детей, которые остались без опеки родителей или могут её потерять. Все средства, собранные в рамках кампании, будут направлены на программы помощи детям, оставшимся без опеки родных, и детям из семей, оказавшихся в кризисной ситуации.